Оксана Довгополова: На самом деле, я эту фразу считывала именно так — как мысль о людях, которые приходили сюда, когда это запрещалось, когда это могло кончиться очень плохо и заканчивалось плохо. И именно эта речь Ивана Дзюбы для меня до сих пор является текстом, который я постоянно цитирую. Мне важно видеть эту часть истории Бабьего Яра как то, без чего невозможно вспоминать и саму трагедию. Когда мы помним о людях, которые приходили сюда защищать достоинство тех, кто потерял здесь жизнь, — это то, что нельзя отделить, поставить на другую полочку — нет, это и есть то, с чем мы живем сегодня. И поэтому, наверное, мы по-разному воспринимаем слово «память». Память — это то, в чем мы живем сейчас. Это не о прошлом, это о сегодняшнем.
Катя Петровская: Я просто очень сопротивляюсь терминологизации понятия «память». Мы все время употребляем это слово, оно выхолащивается. Поэтому я настаиваю на немецком «Wahrnehmen» — это что-то типа «воспринимать». Потому что восприятие уничтожает время, восприятие ставит человека с его собственным телом в центр картины. Память — это что-то в голове.
Мне кажется, в высказывании Давида самым главным было то, что неважно, кто ты — ты можешь чувствовать беду другого человека или просто чувствовать другого человека. Собственно, это он мне и сказал: что спрашивать его, что его подвигло к тому, чтобы он приносил цветы или просто сюда ходил, — это неважно! И это было самое удивительное. Потому что мы все время говорим об украинцах, о евреях, о русских — о ком угодно, и просто этой национальной идентичностью уничтожаем представление о том, что это не важно.
Удивительно, что эти люди, сохраняя постсоветское, разрушенное разными процессами еврейское самосознание, украинский национализм, — эти люди были вместе в 1966 году в Бабьем Яру, и это страшно важно. И обычно все забывают, что это был день рождения Грушевского. Более того, это был юбилей. Поразительно. Это именно про возможность единения людей в собственном городе в ощущении беды, с которой нужно что-то делать. Я думаю, что такие вещи ушли очень надолго. Они есть в каких-то людях, в каких-то инициативах, но простая вещь, что в этом городе нам всем с этим жить — это не про каких-то других. Я думаю, что Давид хотел сказать мне: «никаких других нет, если это твой город».
Оксана Довгополова: Мы как раз об этом: что возможно разным людям объединиться для того, чтобы видеть достоинство других, защищать его. И это не обязательно должен быть условный «свой». Обращение к этой части истории Бабьего Яра — это и есть самое главное, чего сейчас, может, не хватает. И если мы будем актуализировать это, вспоминать, делать частью нашей собственной жизни — возможно, это и есть то, что мы можем сделать сегодня и сейчас.